Страусов не пугать - пол бетонный!

К вопросу о говорящих фамилиях. Возможно, к ним следует отнести и Голубец. Она со своими "почти персидскими" и "почти китайскими" узорами ("Впрочем, разве это — диван? Самый обыкновенный топчан, покрытый тюфяком с соломой, а сверху пестрая ткань — почти персидский рисунок"; "Римма Аркадьевна взглянула в зеркало на маленьком столике, покрытом скатертью, — почти китайские узоры!"; не в том проблема, что оно безвкусно - не всем обладать тонким художественным вкусом, а каждый украшает свою жизнь как может, а в том, что представляется ей "настоящая жизнь с широким и глубоким духовным миром, с ваннами, благоухающими ароматными эссенциями, с тигровыми и леопардовыми шкурами, на которых можно грезить под крики обезьян…") явно ощущает себя голубкой, символом уюта, возвышенной любви, семейной жизни... А на самом деле - прозаический голубец. (Не то чтобы голубцы плохи, конечно, в отличие от.)

В общем, в говорящих фамилиях Нолле не замечена (вместо них там клички, ну так им и положено). Но антагонисты - Белоненко (явно положительный) и Кривцов с Тупинцевым. Причем в последнем случае не столько интеллект имеется в виду, сколько тупиковость предлагаемого им пути...

Любопытно, то, что в конце повести (или романа?) гибнет девушка по прозвищу Чайка - не отсылка ли это к пьесе Чехова "Чайка" - "Но случайно пришёл человек, увидел и от нечего делать погубил её, как вот эту чайку"?.. Причем поймите правильно - гибнет Галя героически, но убили ее именно "от нечего делать" (в обоих смыслах - от бессмысленности и безысходности существования).

Литературные мотивы там точно есть - начиная от названия ("За синей птицей"), "Идиота" читают по ходу произведения (и вспоминают в связи с Галей же), Метерлинка пересказывают "в адаптации"...

Книга написана в 1958-1961 годах. Действие происходит в исправительно-трудовой колонии во время Второй мировой войны. И вот беседуют две осужденных - "вставших на путь исправления", но одна повидала куда больше, чем вторая.

Для второй хуже ЧСИРа разве что сами ИР (но любопытно: за что осуждена она сама - понятно, за что осуждены другие - понятно тоже, за что осуждают изменников Родины - тоже понятно, но получается, что преступление - уже просто быть в родстве с преступником; хотя она об этом не задумывается; в отличие, вероятно, от первой). Первая же осторожно пытается ее просветить, но не то чтобы достигает явных успехов.

"— Гайда — член семьи изменника родины.
Марина вздрогнула.
— Не может быть! — И подняла руку, словно защищаясь.
— Она получила срок, как член семьи изменника родины, — повторил Белоненко.
Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Белоненко все еще стоял, облокотясь о край стола. Его лицо опять закрывала тень абажура.
— Я бы никогда не поверила… — упавшим голосом проговорила Марина."

"— Подожди… — Марина дотронулась до руки Маши. — Я как-то не могу понять. Почему ты шепчешь? — Марина и сама оглянулась по сторонам, словно боялась — не подслушает ли их кто? — Почему за это могут добавочный срок дать? За что?
— За длинный язык… Вон у нас на швейных лагпунктах за язык многие сидят… Спецконтингент называются. Слышала?
— Вот ты о ком! — отодвинулась от нее Марина. — Это — не за язык. Это — враги народа. Изменники родины. Я знаю о них получше, чем ты. И говорить о них не желаю… Жалко, что не расстреляли их всех.
— Это баб-то чтобы расстреляли? — Маша сделала какой-то неопределенный жест рукой. — Видела я этих врагов народа…
— Не смей! — резко оборвала ее Марина. — Не смей при мне говорить такие слова! Я не желаю этого слышать! Зря не посадят. А что они плачутся, что их зря посадили, так ведь и мы то же самое говорим, а на самом деле… А про капитана Белоненко — сплошной вздор. Сплетни и вздор. Может быть, эти самые из спецконтингента про него такую сплетню пустили. Да, да, именно они. Никогда, слышишь, я не верю этому! Никогда капитан Белоненко не мог быть обвиненным в измене родине! Я…"

"— Маша, а Маша, — Марина перегнулась через проход между койками. — Послушай, Маша, а вот эти… из спецконтингента… Может быть так, что изменники и враги — это их мужья? Может, они ничего не знали о делах мужей? Как, по-твоему, Маша?
— Отстань! Не приставай ко мне с такими расспросами. Ведь договорились! Договорились… Так что же сама начинаешь?
— Нет, ты скажи… — шептала Марина, удерживая руку Маши, которой та пыталась натянуть одеяло.
— Не скажу, бригадир, отвяжись. У тебя голова на плечах — думай сама. — И Маша решительно повернулась к ней спиной."

При этом обе - персонажи положительные. Да и есть ли там отрицательные?..

И если помнить, за что осудили Гайду, другой смысл приобретает диалог:

"— У вас кто-нибудь остался там, на свободе?
— Нет… — Страдальческая складочка легла между бровей Гайды. — Наверное, нет…"