Страусов не пугать - пол бетонный!

А история Вальтера Смита ("который работал над синтетическим сахаром, а изобрел вместо него вкусно пахнущую массу для мощения автострад") на чем-нибудь реальном основана? Я _не имею_ в виду общий мотив "торможения изобретений".

Вот вам еще одна, хорошая, жизненная, с эпиграфом.

Эпиграф: "Старинная головоломка: ехал мужик, а с ним волк, коза и капуста. Надо им через реку переправляться, а с собою в лодку можно взять только или волка, или козу, или капусту. Как же мужику умудриться, чтобы не оставлять наедине ни волка с козой, ни козу с капустой?
А вот другая, самая современная задача: в силу стечения военных обстоятельств на одном острове оказались два англичанина, два американца, советский моряк и три эсэсовца, из которых один – матерый гитлеровец – ранен, но легко, другой, хоть и прикидывается образцовым военнопленным, безусловно укусит при первой представившейся возможности, третий, кстати сказать, недурно вооруженный, где-то пропадает и с минуты на минуту может нагрянуть. Советскому моряку надлежит в обстановке неприязни со стороны трех из его четырех спутников (ладно, не неприязни, а досадного непонимания) накормить всю перечисленную выше ораву и себя в том числе, тщательно обыскать пещеру, разведать обстановку на острове, принять меры для поимки оставшегося на воле эсэсовца и закончить допрос пленных с таким расчетом, чтобы:
а) ни в коем случае не оставлять майора эсэсовца с глазу на глаз с его фельдфебелем без присмотра упомянутого советского моряка или англичанина-кочегара, дабы не дать им договориться;
б) ни в коем случае не оставлять этих эсэсовцев с американцами без собственного присмотра (Смит, к сожалению, для них не авторитетен), дабы не дать им столковаться в ущерб общему делу союзников, и
в) даже в его, упомянутого советского моряка, присутствии ни в коем случае не допускать посторонних разговоров его союзников с пленными, по меньшей мере до завершения допроса.
Первую головоломку – с козой, волком и капустой – можно было решать и не решать. Вторую решать было необходимо в самом срочном порядке." (Л.Лагин, "Остров разочарования").

Суть головоломки. Сравнительно скоро у меня день рождения. Я хотела его отпраздновать, собрать народ. (И если Ка-Мышь права-таки, что я народу сто лет не нужна, ведь меня ж никогда и никуда не приглашают - а похоже, что она права - только не надо отрицающих комментов, мы сейчас не об этом, я хочу хотя бы раз в году наслаждаться иллюзией своей популярности и нужности). Я так была уверена, что Ка-Мышь согласится (как соглашалась и раньше) - что оттянула разговор катастрофически. Как вы понимаете - согласия не последовало. Ка-Мышь от этого всего устает, ей это не надо, да и мне, если вдуматься, зачем эта иллюзия?.. Я предложила запасной вариант: сборище у знакомого, любезно согласившегося предоставить квартиру для веселья. Нет, все же знают, что у нас есть где собираться (ну, из приглашаемых, в смысле), и решат, что Ка-Мышь меня выживает. Можно было бы в кафе (каком? где?) - но у меня с финансами не просто погано, а _очень_ погано - не рассчитывала я как-то на такой сюрприз. Да и учитывая склонность означенного приглашенного народа собираться не раньше назначенного времени, зато позже на несколько часов - за милую душу, посиделка в кафе может оказаться проблематичной.

Это вот исходные данные. Требуется: придумать, где и как глюк и 20 (гулять так гулять!) приглашенных могут отпраздновать глючий день рождения. Или - как объяснить Ка-Мыши, что, собираясь у знакомого, никто и в мыслях не имел, что она выживает глюк, а имел... А что имел?..

Пока - в акте отчаяния - я обдумываю мысль сказать, что кормежка - это подарок того знакомого, кормежку везти куда-то он не хочет, поэтому все едут к нему и к ней.

Вариант "не праздновать" мне не нравится. Это уж слишком... отказ от традиций.

С определенного момента (интересно, с какого, кстати говоря...) авторы шпионских детективов (и не только) "о современности" почему-то испытывают амбивалентную потребность: а) довести до сознания читателя, что "мир капитала" и в первую очередь США (а раньше, видимо, Япония или Германия? В общем, основной предполагаемый противник) - это очень плохо; б) ни в коем случае не назвать этого основного предполагаемого противника _прямо_. Дорогу эвфемизмам (типа "старый враг, упорно и неутомимо добивавшийся господства на Азиатском континенте", "держава, считавшая себя владычицей Востока и азиатских морей". Это Адамов, "Тайна двух океанов". И захочешь ошибиться - Японию не узнать - особенно в сочетании с именами - невозможно. Да и Маэду прямо называют японцем, и о командировке Горелова в Японию открыто говорится. Но условность соблюдена)!

Иногда они устают искать эвфемизмы и просто изобретают какую-нибудь страну (типа Аржантейи или, как вот здесь, Марсонвиля). Но, опасаясь, что читатель не поймет, против кого направлено произведение ("А _Вы_ кого имели в виду, товарищ Берия???"), они подкидывают детали, которые должны указать на то, что скрывается под псевдонимом (например, многонациональность Аржантейи, Город Больших Жаб там же). Или вот: "- Это символ современной России, если «Марсонвиль бэнк билдинг» или бронзовая группа Марса и Меркурия у пирса Марсонвильской гавани являются символом нашей родины.
- А что же, по-вашему, является символом нашей родины?
- Трущобы Марсонвиля и дворцы пригорода, бараки химического концерна «Фроман», Марсонвиль-авеню, богатство и нищета, высокий уровень производства и низкий уровень потребления.", "Он, быть может, видел сейчас каменную громаду «Марсонвиль бэнк билдинга» и сверкающую бронзу Меркурия и Марса на пирсе огромной гавани, аркады ажурного моста через полноводную Саговар и слепящие огни реклам на Марсонвиль-авеню, быть может, он слышал грохот надземных дорог и протяжные гудки океанских лайнеров, быть может, он думал сейчас о том, зачем его занесло в эту далекую и непонятную страну..."

Фамилии - английские, иногда встречающиеся реплики на иностранных языках - тоже английские ("Сан оф эйбич! - выругался Эдмонсон и широким жестом выплеснул шампанское в лицо Роггльса."), упоминается "комиссия по расследованию антипатриотической деятельности"

И вот эта неназванная, но так легко узнающаяся англоязычная страна и засылает в СССР шпионов, и вообще по-всякому гадит. И не только СССР. Она еще преследует своих прогрессивных граждан.

Впрочем, это уже немалое достижение. Не преследование прогрессивных граждан, а признание того факта, что они вообще в природе _есть_. Раньше, как-то, умудрялись обходиться и без этого. Ну, то есть если так подумать, понятно, что пусть даже сотня... ладно, тысяча, я не жадная... шпионов, их руководителей и т.д. не могут быть _всеми_ гражданами неназванной страны. Но о тех, кто не одобряет этой деятельности, ничего не говорилось.

А шпионы... Не люблю этого выражения, но оно точно. "Шпионы такие шпионы"... Как обычно: помимо попыток добыть какое-то изобретение (ну, им положено) - убийства (в т.ч. своих "пособников", причем, что характерно, пособников _идейных_, тех, кто работает не только за деньги) и, что самое, по мнению автора, отвратительное, - использование влюбившейся честной советской девушки в своих грязных целях. (Или все же более отвратительно - использование произведения и честного имени "прогрессивного марсонвильца"?).

Кстати о влюбленных: обратите внимание, тот же мотив, что и у Кочетова: любовь к иностранцу - нехорошо, от этого только проблемы...

Забавно: преступник готов "работать" на другого, убить по его приказу - не вопрос. Но когда он узнает о том, что работал на _шпиона_...

"Пряхин держался на допросе вяло и безразлично. Ему было все равно: оставалось восемнадцать лет по старому приговору, новый срок за побег из лагеря, да еще разбой в Истре. «Дадут на полную катушку!» - думал Конь, и это наполняло его тупым безразличием ко всему тому, что говорилось в этой комнате.
На столе перед следователем лежали кольцо с изумрудом и наручные часы на муаровой ленточке. Они были обнаружены у преступника при личном обыске. Здесь же лежала разбитая бутылка.
Пряхин не отрицал ни грабежа, ни факта покушения, но, как только речь заходила о том, откуда он знал, кто потерпевшая, преступник молчал или отделывался прибаутками на своеобразном тюремном жаргоне.
- Я вас спрашиваю, - добивался следователь, - откуда вы знали Крылову?
Пряхин упорно молчал.
- Придется мне подсказать ему, - вмешался полковник и, вынув портрет Роггльса, вырезанный с обложки книги «Предатели нации», показал его Пряхину. - Узнаете?
Пряхин бросил безразличный взгляд на фотографию Роггльса, затем посмотрел, уже с интересом, на полковника и с долей уважения обронил:
- Факир, начальничек!
- Этот человек поручил вам убить Крылову, снять с нее ценности и вернуть ему кольцо, часы его не интересовали, - продолжал полковник.
Пряхин осклабился, отчего его маленькие глазки превратились в щелки. Все его лицо, густо залепленное веснушками, выражало неподдельный интерес и восхищение полковником.
[...]
- Вы кто, Пряхин?! - спросил его полковник.
- Я жиган , - видимо, гордясь этим, ответил Пряхин.
- Какой ты жиган, - презрительно бросил полковник, - если в шестерках состоишь у шпиона!
Полковник отлично знал психологию преступника и сумел задеть его за живое, и Пряхин сказал, уже утратив свою заносчивость:
- Я у контриков не шестерил!..
- Крылова, простая русская девушка, разоблачила шпиона, она помогла сохранить важную государственную тайну, а он за это ее убить хотел твоими руками...
- Хорошо, гражданин начальничек, спрашивайте, - после паузы сказал Пряхин.
- Где вы познакомились с этим человеком и как он себя называл? - спросил полковник.
- В закусочной на Тишинском рынке. Он назвал себя Петром Роговым.
Допрос Пряхина продолжался долго. Уже после того, как преступника увели, прощаясь с Куприяновым, полковник сказал:
- Не на кого опереться им в нашей стране. Даже преступник, узнав, что он был орудием в руках шпиона, с отвращением отворачивается от него.
[...]
- Я любил эту девушку всей душой...
- Вы любили? - прервал его Зубов и, позвонив, распорядился:
- Введите Пряхина.
Преступник в сопровождении конвоира вошел в кабинет и, увидев Лассарда, направился прямо к нему:
- У, шакал! - сказал он, сжимая кулаки. - Кусок мяса!
- Пряхин, вы знаете этого человека? - спросил Зубов.
- Знаю, гражданин начальник, это Петр Рогов, - ответил он.
- Когда и при каких обстоятельствах вы встречались с ним в последний раз? - спросил Зубов.
- Тринадцатого, против «Ударника», в саду.
- «...По делу покушения на Марию Крылову арестованный Пряхин показал: человек, назвавший себя Роговым, поручил мне убить отдыхавшую в Истринском доме отдыха Марию Крылову и в качестве вещественного доказательства представить Рогову кольцо с изумрудом, сняв его с руки убитой. За эту расправу с Крыловой Рогов обещал мне вознаграждение в сумме пяти тысяч рублей», - прочел Зубов. - Пряхин, вы подтверждаете ваши показания?
- Подтверждаю, гражданин начальник."

И думаю: часть фамилий там явно говорящая. Тот же Цератод (на что прямо указывается в тексте - "двоякодышащее", "и нашим, и вашим"), с некой натяжкой - Смит ("простой парень из рабочих"), с еще большей натяжкой - Егорычев (если исходить из того, что Егор - то же, что и Георгий, Георгий - Победоносец, победитель змея - "немецко-фашистской гидры"). Ну, допустим, еще Мообс - "человек толпы" (от "mob")?

А остальные? Фламмери, скажем, Фремденгут и т.д.?