"Немалую роль в раннем стихотворстве детей играют, конечно, взрослые.
Выше было сказано, что первые свои "стиховые впечатления" дети получают еще
в грудном возрасте, когда матери поют им колыбельные и другие подобные
песни. Перелистывая свои дневники, я наткнулся в них на давнишнюю запись:
"Четырехмесячный младенец лежит на кровати и пускает изо рта пузыри, а
его мать, охваченная внезапным экстазом, вдруг бросается на него с
поцелуями и выкрикивает такие слова:

Буцики, муцики, дуцики,
Руцики, пуцики, бум!
Куценьки вы, таракуценьки,
Пуценьки вы, марабу!

Этих слов она никогда не слыхала и ни разу никому не говорила. Обычно
ее речи бывали банальны и скудны.
И вдруг такой праздничный расцвет словотворчества, такие фейерверки
экзотических звуков!
И что всего замечательнее - эти "буцики, муцики, пуцики" образуют
собою стихи: в них есть и ритм и рифмы. Бессловесная, темная женщина
сделалась на время поэтессой. За всю свою жизнь она не имела и отдаленного
отношения к стихам и вот заговорила стихами.
Всему виною ее четырехмесячный Санька, который лежит нагишом у нее на
постели, пуская изо рта пузыри. Она только что кормила сына грудью и, чуть
положила его на кровать, набросилась на него, как безумная, и стала кусать
губами его голое тело, ненасытно вдыхая в себя его запах, и тут-то я
услыхал ее странные "буцики".
Ритм этих "буциков" был продиктован ей рядом однообразных повторных
движений, которые она производила в то время. Как я заметил потом, у всех
матерей при таких обстоятельствах движения почти всегда одинаковы.
Неотрывно глядя на ребенка, женщина молча пятится к стене, и, отойдя
шага на три, быстро возвращается к нему, произнося на ходу свою
импровизированную стихотворную фразу, и снова молча пятится к стене, и
снова совершает свое "нападение", произнося новую фразу (очень близкую
вариацию старой), причем в конце каждой фразы ребенок как бы по сигналу
заливается смехом. И это повторяется не меньше десяти или двенадцати раз
строго размеренным темпом.
Оттого в материнских стихах такое правильное чередование пауз и такое
четкое деление на строфы:

Рубашонка, шонка, шонка,
Рубашоночка!

Распашонка, шонка, шонка,
Распашоночка!

Для миленка, для дитенка,
Для дитеночка!

Так выкрикивала ночью у меня за стеной жена управдома, восхваляя новую
рубашку своего грудного младенца.
Удивительно, что почти каждую мать охватывает такая внезапная страсть
к ритмическим, стиховым излияниям во время каждого бурного приступа
нежности.
Насколько я мог проследить, эти материнские стихи связаны с периодом
кормления грудью.
Почему-то в течение всего этого времени женщина в своих речах,
обращенных к ребенку, начинает проявлять тяготение к стихотворному ритму -
особенно в такие часы, когда она остается с ребенком одна.
Среди других категорий экстатической речи эти словоизлияния занимают
не последнее место, и если уж доискиваться первоистоков поэзии, то придется
признать, что стихотворные навыки в значительной море внушены каждому из
нас нашей матерью в пору раннего младенчества, прежде чем мы научимся
говорить и ходить. Потому что, сама того не замечая, каждая мать почти всем
своим обращением к ребенку невольно придает если не чисто стиховую, то
речитативную форму, которая хотя и не влияет на форму первого младенческого
лепета, но все же приучает ребенка к восприятию ритмов." (Чуковский, "От двух до пяти").

И Чуковский не возмущается таким "коверканьем языка"...

А! Ну что я - глюк тупой, я где-то предупреждала... Или не Вас?...

Это я к тому, что "Был вопрос, я попыталась дать на него ответ". Просто я расценила Ваш комментарий не как объяснение, а именно как попытку переубедить. И реагировала соответственно. Ну тупой глюк, тупой...

На глюк глюка...